Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– На то, что табориты требуют вольных церковных общин и свободы проповеди, по крайней мере можно согласиться, а вот на то, что иерархов тоже не надо, ни в каком разе.
– Как это можно без иерархов? – пан Вацлав оторвался от кубка и непонимающими глазами уставился на отца Кристиана.
– Э, дорогой мой рыцарь, – отец Кристиан благосклонно усмехнулся пану Вацлаву. – Я скажу больше. Кое-кто из таборитов требует, чтоб наша держава вообще избавилась от короля…
– Так это же чушь! – возмущённый пан Вацлав, расплёскивая венгерское, стукнул кубком о стол. – Король должен быть! Во всех других державах есть, а если табориты, не дай господь, возьмут верх, то что ж тогда будет, я вас спрашиваю?
Пан Вацлав недоумённо посмотрел на собеседников, и отец Кристиан пояснил:
– А тогда, наш славный рыцарь, верховодить у нас будет или новый Желивский, который, кстати, заставил короля бежать из Праги, или вообще какой-нибудь Мартин Гуска…
– Ну уж нет! – взорвался Подебрад и, едва успокоившись, пренебрежительно кинул: – Такого ни за что не будет.
– Друзья, не надо так волноваться, – отец Кристиан успокаивающе поднял над столом ладони. – Я уверен, со временем мы выберем себе короля.
– Хотя бы и Сигизмунда! – треснул по столу кулаком пан Вацлав.
Подебрад глянул на разозлённого пана Вацлава и покачал головой.
– Тут надо добре помозговать… А почему нет. Если император согласится… Но на наших условиях…
– Ясное дело, – кивнул отец Кристиан. – Хотя, мне кажется, что польский круль тоже может быть выбранным, или не так?
– И не только он, – поддержал священника Подебрад. – Вспомните, «чеськи станы» уже предлагали вручить корону Владиславу Ягайло, а тот в свою очередь передал приглашение не кому-нибудь, а самому великому князю Литовскому Витовту.
– И что из этого вышло? – сердито фыркнул пан Вацлав. – Великий князь Литовский не принял нашей короны, а прислал нам «наместника Чеського королевства» Зигмунда Корибутовича… А скажите мне, почему?
– А потому, – спокойно пояснил отец Кристиан, – что император Сигизмунд не захотел отдать чеську корону Витовту. Наверное, надеется оставить её за собой, да к тому же и князь Литовский сам стремится стать королём Литвы…
Высказав это, отец Кристиан замолчал. Юрий Подебрад, вновь оценивая ситуацию, сокрушённо покачал головой, а пан Вацлав, найдя самый простой выход, потянулся за кубком…
* * *
Конь всё больше и больше беспокоил пана Вацлава. Сначала вороной с привычной рыси перешёл на шаг, потом ещё замедлил ход и в конце концов вообще начал хромать. Пан Вацлав тяжеловато (мешал поддетый под кафтан панцирь) слез с седла, ухватил коня за бабку, чтоб тот поднял ногу, и громко от души выругался.
Подковы не было, копыто за долгую дорогу побилось, и было ясно, что дальше верхом ехать нельзя. Скорее всего, подкова потерялась уже давненько, и случилось так только из-за небрежности пана Вацлава, который поутру, выезжая с постоялого двора, влил в черево почти пинту хмельного и из-за этого ничего не заметил.
Пану Вацлаву осталось только клясть самого себя, и он, благо на битом шляху не было ни души, громко, вслух провозгласил всё, что сейчас думал.
Однако ни укоры, ни брань помочь не могли, и пану Вацлаву пришлось не только идти дальше пешком, но ещё и тянуть за собой вороного, который из-за хромоты еле-еле двигался.
Под невесёлые размышления, шаг за шагом пан Вацлав медленно одолел немалый отрезок шляха и приостановился. Сколько доведётся ещё так чапать, он не знал, и оттого совсем пал духом. Надо ж было такому случиться, что он, пан Вацлав, доверенный муж, тайком посланный паном Подебрадом со товарищи не куда-нибудь, а к самому императору Сигизмунду, будет шлёпать по дороге как какой-нибудь простолюдин!
Пан Вацлав посмотрел вперёд, однако ничего, кроме серой полосы наезженного шляха, с двух сторон зажатого лесом, не увидел. Бедолага вздохнул, натянул повод и, когда вороной прихрамывая, всё же сдвинулся с места, тоже зашагал по обочине, время от времени оглядываясь по сторонам в напрасной надежде приметить какое-нибудь жильё.
Однако прошло немало времени, прежде чем до пана Вацлава откуда-то издалека донёсся чёткий перестук молотков. Рыцарь прислушался и, сообразив, что звук идёт откуда-то из-за леса, обрадовался. Пан Вацлав сразу повеселел и, шагая дальше, всё время прислушивался к обнадёживающему стуку, который становился всё слышнее и слышнее.
Опасения пана Вацлава, что придётся сворачивать куда-то в лес, не подтвердились, и вскоре деревья вокруг слегка поредели, за ними начали просматриваться сначала куски вспаханного поля, а потом и потемневшие от времени кровли. Правда, стук молотков, на который шёл пан Вацлав, неожиданно прекратился, но это уже не имело значения, поскольку стало ясно, что впереди селение.
С правой стороны лес наконец прервался, так что пан Вацлав смог увидеть и сельскую улочку, к которой вела дорога, и аккуратную, крытую черепицей мызу [48], и кузницу, стоявшую несколько в стороне от других строений. Над трубой кузницы как раз начал закручиваться густой серый дым, и пан Вацлав, поняв, что там разжигают горн, поспешил туда.
Кузнец, крепкий мужик в кожаном фартуке с жёлтыми подпалинами, стоял у широко распахнутых ворот кузни. Он внимательно оглядел пана Вацлава, с достоинством приветствовал путника и, ничего не спросив, взял у него из рук повод и завёл вороного, который почему-то даже стал меньше хромать, в станок.
Всё так же молча кузнец прочистил копыто, вдобавок поковырялся в середине и чем-то тщательно смазал, а уже потом, держа полный рот ухналей [49], прибил подкову. Закончив с работой, кузнец выпрямился, похлопал коня по крупу и только тогда приветливо обратился к пану Вацлаву:
– Добрый конь, однако на месте пана я бы дал ему передохнуть. Если пан желает, я согласен поставить вороного в свою конюшню, и тогда завтра можно будет потихоньку ехать дальше…
Пан Вацлав и сам понимал, что так надо сделать, и потому, в первый раз за день усмехнувшись, спросил:
– А мне в какую конюшню вставать?.. Может, туда? – и он кивнул головой в сторону мызы.
– Туда не советую, – с усмешкой отрицательно покачал головой кузнец. – Там простых путников не жалуют…
Последнее замечание кузнеца особенно понравились пану Вацлаву. Сейчас он больше всего хотел походить на простолюдина. Но поскольку конь требовал отдыха, ночевать где-то было надо и, догадываясь, о чём думает путник, кузнец предложил:
– Вон крышу, видите? – Он показал на дом в самом начале улицы. – То наша корчма. Там и поесть можно и о ночлеге договориться…
Теперь и пан Вацлав приметил длинное, жавшееся к дороге, строение. Он благодарно кивнул кузнецу и, оставив вороного у кузни, зашагал в ту сторону.
Захудалая корчма встретила пана Вацлава спертым воздухом, настоянном на чём-то горелом, ароматом жареного мяса, свежего хлеба и конечно ж приглушённым гомоном селян, которых здесь, несмотря на белый день, оказалось немало.
Окинув взглядом низкое помещение, куда свет попадал только через маленькие оконца, и потому в отблесках пламени очага лица мужиков, сидевших за столом, казались слишком красными, пан Вацлав молча присел с края. Компания на другом конце стола, не обращая внимания на подсевшего, продолжала гомонить, и только корчмарь, сразу приметив пана Вацлава, подскочил к нему.
– Чего пан желает?.. Могу предложить свежину…
– И добрый кувшин, – закончил за него пан Вацлав и, сразу сунув корчмарю пару талеров, добавил: – Я должен тут перебыть до завтра, а мне сказали, у вас и заночевать можно…
– Конечно, конечно… – корчмарь, который никак не ожидал такой щедрой оплаты, радостно закивал и стремглав бросился к очагу.
Однако напоминание о кувшине вина вкупе с блеском серебра в руке неизвестного не остались без внимания, и пузатый мужик, сидевший ближе всех, держа в руках полупустую кружку, сразу подвинулся к пану Вацлаву.
